Билли разинул рот.

Леда коротко хохотнула невеселым смешком и слегка покачала головой.

- Нет, не совсем так. Его кожа превращается в чешую. Он демонстрирует обратную эволюцию. Чудо-юдо. Превращается не то в рыбу, не то в рептилию.

Она внезапно захохотала с  визгом,  от  которого  у  Халлека  мурашки побежали по спине. "Она близка к безумию", подумал он, и  от  этого  стало еще страшнее. "Я думаю, она уедет а  Каптиву  в  любом  случае.  Ей  нужно убраться из Фэйрвью, если хочет сохранить рассудок".

Линда прикрыла рот  ладонями  и  извинилась.  Билли  не  смог  ничего сказать, только кивнул и встал, чтобы налить себе еще.

Теперь, когда он не смотрел на нее, ей стало легче говорить, а  Билли умышленно задержался возле бара.    11.ВЕСЫ ПРАВОСУДИЯ

 Кэри был вне себя от ярости, когда старый цыган потрогал его по лицу. Он поехал, чтобы повидаться с шефом полиции  Рейнтри  Алленом  Чокером  на следующий день после суда. Чокер  был  партнером  по  покеру  и  человеком понимающим.

Он сказал Кэри, что цыгане прибыли в Рейнтри прямо из Фэйрвью.  Чокер ожидал, что они уедут вскоре  сами  по  себе.  И  так  уж  пять  дней  тут болтались, обычно три дня для них - нормальный срок. Как  раз  достаточно, чтобы  все  заинтересованные  подростки  городка  узнали  свою  судьбу,  а безнадежно импотентные мужчины и  климактерические  женщины  под  покровом темноты пробрались в их табор, чтобы получить снадобья и мази.  Через  три дня интерес городка к цыганам сходил на нет. Чокер решил, что  они  просто дожидаются воскресной барахолки - "блошиного рынка".  Это  было  ежегодным мероприятием в Рейнтри, на которое стекались  жители  четырех  близлежащих городков. Аллен Чокер сказал Кэри, что решил позволить цыганам  обработать толпу на "блошином рынке", вместо того, чтобы шпынять их, - это все  равно что осиное гнездо разворошить. Но если в понедельник утром не  отправятся, придется их вытурить.

Однако такая мера не понадобилась. Утром в понедельник табор  покинул ферму, где располагался, оставив пустые бутылки и банки, черные  пятна  от костров,  на  которых  готовили  еду,  и  несколько  покрывал,   настолько завшивевших, что Чокер распорядился  прикасаться  к  ним  только  длинными шестами.

В какой-то момент между закатом и рассветом цыгане снялись и покинули Рейнтри. Чокер сказал своему партнеру по покеру Кэри Россингтону, что  они могли  хоть  улететь  на  другую  планету,  -  ему  наплевать.  Главное  - избавились.

В воскресенье после полудня старый цыган  прикоснулся  к  лицу  Кэри. Ночью они уехали. В понедельник утром Кэри зашел к Чокеру и  подал  жалобу (ее юридическая основа Леде Россингтон была неизвестна). Во вторник  утром начались неприятности. После душа Кэри, спустившись  к  завтраку  в  одном халате, сказал: "Посмотри-ка, что это у меня?".

На коже чуть повыше солнечного сплетения у  него  оказалось  шершавое пятно. Оно было светлее окружающей кожи, которая имела приятный цвет  кофе со сливками (гольф, теннис, плаванье и лампы для загара зимой).

Пятно имело  желтоватый  оттенок,  как  у  мозолей  на  пятках.  Леда потрогала его и отдернула  палец.  Пятно  было  шершавым,  как  наждак,  и странно твердым. "Броня", мелькнуло у нее в голове.

- Ты не думаешь, что этот чертов цыган меня чем-то заразил? - спросил ее Кэри с беспокойством. - Какая-нибудь инфекция? Парша?

- Но он же коснулся твоего лица, а  не  груди,  дорогой,  -  ответила Леда.  -  Давай-ка  быстрей  одевайся.  У  меня  бриоши  горячие.   Надень темно-серый костюм с красным галстуком. Ты - душка моя.

Два дня спустя вечером он позвал ее в ванную. Так закричал,  что  она бегом бросилась туда ("Все наши  худшие  открытия  происходят  в  ванной", подумал Билли). Кэри стоял без  рубашки,  в  руке  жужжала  электробритва, глаза уставились в зеркало.

Пятно желтой  отвердевшей  кожи  сильно  увеличилось.  По  форме  оно напоминало дерево, крона которого разрослась от груди  к  низу  живота  до пупка. Впрочем, и пятном это уже нельзя назвать - скорее, нарост  толщиной в восьмушку дюйма. Она увидела на нем трещины, некоторые  столь  глубокие, что можно было просунуть в них монетку. Выглядело это страшно.

- Что это? - почти закричал он. - Леда, скажи, что это значит?

- Я не знаю. - Она постаралась говорить спокойно. - Тебе надо сходить к доктору Хаустону. Прямо завтра, Кэри.

- Нет. Не завтра, - сказал он, глядя  на  себя  в  зеркало,  на  кору желтоватой плоти. - Завтра, может, и лучше.  Но  лучше  послезавтра.  Нет, нет, не завтра.

- Кэри...

- Леда, дай мне крем "Нивея".